Российский президент накануне дал приказ о выводе основной части войск из зоны сирийского конфликта. Известный политолог Леонид Радзиховский рассказал «Телеграфу» о том, какой смысл операция в Сирии имела для Кремля и о чем говорит ее резкое завершение.
- Леонид Александрович, как Вы оцениваете новость о выходе основной части российских войск из Сирии?
- Как чрезвычайно редкий и при этом показательный эпизод. Решение о выводе войск было принято необыкновенно легко, практически за один день — как, впрочем, и решение об их вводе. Такое невозможно представить, если война имеет какое-то существенное значение. Мы часто произносим фразу «геополитическая игра». Так вот, язык умнее нас, в данном случае мы действительно имеем дело с игрой. Сравните эту ситуацию с Донбассом. Можно спорить о том, правильно или неправильно ведет себя Россия в отношении Украины, но это уж точно было решение с последствиями и со взятыми на себя Москвой обязательствами. Если же описывать нашу «операцию» в Сирии, можно вспомнить известный отчет Пушкина с Херсонщины о нашествии саранчи: «Саранча летела, летела и села. Сидела, сидела, все съела и вновь улетела».
- Можно ли сказать, что Россия достигла поставленных в этой игре целей?
- Зависит от того, что считать подлинными целями. Лишний раз поговорить с Обамой? Эта цель достигнута, получен даже небольшой бонус в виде фразы американского президента о «неглупом Путине». Испытать оружие в боевых условиях, пристрелять и набить ему цену для последующей продажи? Похоже, что и это получилось. Посветиться в телевизоре? Очевидно, цель достигнута. Спасти «рядового Асада»? Здесь, наверное, можно говорить о частичном успехе. В сентябре все шло к тому, что Асада скинут, этого не произошло; но если Россия уйдет из Сирии, очень скоро к этому вопросу снова вернутся. Заключить союз с Ираном? Думаю, что Иран не в большом восторге от выхода российских войск, и с ним, судя по всему, никто не советовался. Показать, что «отвечаем за базар»? Очевидно, не отвечаем, входим и выходим по собственной прихоти.
Леонид Радзиховский
- Как Вы оцениваете издержки и потери, которые Россия понесла в процессе своего вмешательства в сирийский конфликт?
- Как часть той игры, которую затеяла Россия. Главная ее особенность — полная оторванность от реальности и отсутствие правил. Что им в это игре египетский туризм или наполнение бюджета? Это абсолютно виртуальная война, так ее воспринимают и другие внешние участники конфликта, не только Москва. Речь идет об обычном империалистическом взгляде «ребят в пробковых шлемах» с той только разницей, что те ребята и вправду чем-то рисковали в колониальных войнах, а теперь воюют без риска, без моральных усилий, без страха и без цели. Это главный феномен, который я наблюдаю в сирийской войне: полное расчеловечивание противника. Сирийцев в этом конфликте не считают за людей, их утюжат авиаударами, как будто перепахивают песок. Гитлеру для воспитания такого отношения в своем народе потребовались несколько лет ударной пропаганды, Сталину — создание мифов о троцкистах, кулаках и врагах народа. Нашим 140 миллионам ничего этого не понадобилось.
- Насколько для власти, на Ваш взгляд, оказалась болезненна потеря Турции как реального партнера в ходе виртуальной войны?
- С Эрдоганом действительно получилось неудобно. Мы получили наглядный удар, а Турция, что называется, «отделалась помидорами». Мы уходим из Сирии, и у Турции появляется возможность туда войти - тем более, что для них-то это поле реальных интересов, а не виртуальных, как у нас. Но особенность игры, как я уже сказал, состоит в отсутствии правил и, соответственно, в изменчивости ставок. Можно проиграть — и не отдать. Можно начать играть на шелобаны, а потом заявить, что играли на фантики. Если даже Москва проиграла Анкаре в ближневосточной игре — она всегда отыграется в телевизионной, для этого существуют Соловьев, Киселев и иже с ними. Миллионы людей узнают из телевизора о том, живы они или нет, так что правильное представление о наших успехах им точно сформируют. Эта практически компьютерная легкость и необязательность игры меня и тревожит — на такой базе может возникнуть желание «поиграть в чемоданчик». Но пока еще связь с реальностью у политического руководства , судя по всему, остается.
Николай Кудин
0
