Вопрос оценки количества жертв коммунистического террора — один из самых болезненных и актуальных в новейшей русской истории. С конца 1950-х годов разными авторами, исходившими из разных методик подсчета, назывались разные цифры погибших.
В массовом сознании закрепилась цифра, приведенная Александром Солженицыным в «Архипелаге ГУЛаг» — 60 миллионов человек (1918–1956). После открытия части архивных данных в начале 1990-х годов стало возможно объективное изучение масштабов репрессий. Работа историков Никиты Охотина и Арсения Рогинского «О масштабе политических репрессий в СССР при Сталине: 1921–1953» — одно из самых авторитетных исследований этой темы.
Точной статистики жертв коммунистического режима в СССР не существует. Во-первых, не хватает достоверных документальных материалов. Во-вторых, трудно определить даже само это понятие — «жертва режима».
Можно понимать его узко: жертвы — это лица, арестованные политической полицией (органами безопасности) и осужденные по политическим обвинениям различными судебными и квазисудебными инстанциями. Тогда, с небольшими погрешностями, число репрессированных в период с 1921 по 1953 год составит около 5,5 миллионов человек.
Можно понимать его максимально широко и включать в число жертв большевизма не только разные типы депортированных, умерших от искусственного голода и убитых во время спровоцированных конфликтов, но и солдат, погибших на фронтах множества войн, которые велись во имя коммунизма, и тех детей, которые не родились из-за того, что их возможные родители были репрессированы или погибли от голода, etc. Тогда число жертв режима приблизится к 100 миллионам человек (цифра того же порядка, что и население страны).
Тем не менее интуитивно мы всегда можем различить тех, против кого коммунистическая власть предпринимала направленные действия, от тех, кто просто жил в этой несчастной стране, где пренебрежение к человеческой жизни, тяжелый принудительный труд и ограничение гражданских прав и свобод были скорее нормой, чем исключением.
Но даже понимая, что какие-то категории населения последовательно уничтожались или дискриминировались, мы не можем просто «сложить», суммировать их в одну большую категорию «жертв» — слишком по-разному осуществлялось давление власти, слишком разными были и последствия.
Приведем данные о наиболее очевидных и массовых категориях жертв репрессий.
I. Люди, арестованные органами государственной безопасности (ВЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ) и приговоренные к смертной казни, к разным срокам заключения в лагерях и тюрьмах или к ссылке. По предварительным оценкам, в эту категорию попадает за период с 1921 по 1953 год около 5,5 миллионов человек.
<...>
II. Другая массовая категория репрессированных по политическим мотивам – крестьяне, высланные с места жительства в ходе кампании «уничтожения кулачества как класса».
Всего за 1930–1933 годы, по разным оценкам, покинуло родные деревни от 2,5 до 4 миллионов человек, из которых 1,8 миллиона стали «спецпоселенцами» в самых необжитых районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Казахстана. Остальных лишили имущества и расселили в пределах своих же областей, а значительная часть «кулаков» бежала в большие города и на индустриальные стройки. Последствием сталинской аграрной политики стал массовый голод на Украине и в Казахстане, унесший жизни 6 или 7 миллионов человек (средняя оценка). Легально вернуться на родину бывшие «кулаки» смогли только после смерти Сталина, однако мы не знаем, какая часть высланных воспользовалась этим правом.
III. Третья массовая категория жертв политических репрессий — народы, целиком депортированные с мест традиционного расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан.
В основном эти депортации происходили во время войны, в 1941–1945 годах. Одних выселяли превентивно, как потенциальных пособников врага (корейцы, немцы, греки, венгры, итальянцы, румыны), других обвиняли в сотрудничестве с немцами во время оккупации (крымские татары, калмыки, народы Кавказа). Часть депортированных мобилизовали в так называемую трудовую армию. Общее число высланных простиралось до 2,5 миллионов человек <...>. Во время пути многие из выселяемых погибли от голода и болезней; смертность на новом месте жительства также была очень высокой. Одновременно с высылкой ликвидировались административные национальные автономии, менялась топонимика. Большинство высланных не смогли вернуться на родину до 1956 года, а некоторые (немцы Поволжья, крымские татары) — до конца 1980-х годов.
Кроме крупных консолидированных потоков, в разное время имели место политически мотивированные депортации отдельных национальных и социальных групп, общее число которых установить крайне сложно (по предварительной оценке — не менее 450 тысяч человек).
<...>
Перечень категорий населения, подвергшихся политическим преследованиям и дискриминации, можно продолжать еще долго. Мы не упомянули ни сотен тысяч людей, лишенных гражданских прав за «неправильное» социальное происхождение, ни убитых при подавлении крестьянских восстаний, ни высланных на Север и в Сибирь жителей Прибалтики, Западной Украины, Молдавии и Польши, ни тех, кто лишился работы и жилья в результате идеологической травли (например евреи-«космополиты»).
А ведь кроме этих бесспорных жертв политического террора были еще миллионы людей, осужденных за незначительные уголовные преступления и дисциплинарные проступки. Их традиционно не считают жертвами политических репрессий, хотя многие репрессивные кампании, которые проводила милиция, имели политическую подоплеку. До войны это была кампания по «охране социалистической собственности» (1932–1933), во время войны сажали за нарушение трудовой дисциплины, после войны — и за то, и за другое.
<...>
Только по «указам военного времени» было за этот период [1941–1956] осуждено 17 961 420 человек (из них за прогулы — 11 454 119). Наказания по этим и подобным указам, как правило, были не слишком тяжелыми — часто осужденные не лишались свободы, а просто какой-то срок бесплатно трудились на «общественных работах» или даже на своем рабочем месте. И эта практика, и формулировки этих указов показывают, что их главная направленность — распространить систему принудительного труда за границу лагерей и спецпоселений: самовольный уход с места работы (изменение места работы); прогул (самовольная отлучка с работы); нарушение дисциплины и самовольный уход учащихся из фабричных и железнодорожных училищ; дезертирство с предприятий военной промышленности, железнодорожного и водного транспорта; уклонение от мобилизации для работы на производстве и строительстве; уклонение от мобилизации на сельскохозяйственные работы; нежелание работать в колхозе («невыработка колхозниками обязательного минимума трудодней»). Интересно, что эти указы какое-то время действовали и после смерти Сталина. Рецидив этой политики произошел в начале 1960-х годов, когда по всей стране стали преследовать безработных («тунеядцев») — именно за это в 1964 году был выслан из Ленинграда поэт Иосиф Бродский, будущий политический эмигрант и лауреат Нобелевской премии.
Автор: openuni.io
Источник: openuni.io
0
